Эпилепсия и генетика
Сейчас с распространением генетических исследований происходит своеобразная революция в эпилептологии — меняются названия болезней, методы диагностики и лечения. Постараюсь очень коротко и упрощённо осветить то, что приходится рассказывать родителям пациентов во время консультаций.
В целом большинство форм эпилепсии имеют генетическую природу, то есть связаны с какими-либо нарушениями в ДНК. При этом наследуемыми (передающимися в поколениях) является как раз меньшинство форм. То есть, «запись» в генетическом «тексте» может возникнуть и проявиться только у единственного члена семьи.
Генетические формы эпилепсии совершенно не обязательно должны быть заметны с рождения. Во многих случаях приступы появляются через несколько месяцев или лет после рождения, причём на фоне полного здоровья. Возрастная зависимость может быть специфическим отличительным признаком генетических форм эпилепсии, это даже указывается в названиях:
Если эпилепсия генетическая, то абсолютно не факт, что она неизлечима. Напротив, многим детским генетическим формам свойственно спонтанное прекращение приступов, и это тоже часто указывается в названии:
.jpg)
В целом большинство форм эпилепсии имеют генетическую природу, то есть связаны с какими-либо нарушениями в ДНК. При этом наследуемыми (передающимися в поколениях) является как раз меньшинство форм. То есть, «запись» в генетическом «тексте» может возникнуть и проявиться только у единственного члена семьи.
Генетические формы эпилепсии совершенно не обязательно должны быть заметны с рождения. Во многих случаях приступы появляются через несколько месяцев или лет после рождения, причём на фоне полного здоровья. Возрастная зависимость может быть специфическим отличительным признаком генетических форм эпилепсии, это даже указывается в названиях:
- детская абсанс эпилепсия
- юношеская миоклоническая эпилепсия и т.п.
Если эпилепсия генетическая, то абсолютно не факт, что она неизлечима. Напротив, многим детским генетическим формам свойственно спонтанное прекращение приступов, и это тоже часто указывается в названии:
- доброкачественная миоклоническая эпилепсия младенчества
- доброкачественная эпилепсия с центрально-височными спайками
Более того, из-за доброкачественного течения многие формы эпилепсии могут даже не требовать лечения (например, роландическая).
«Генетический» диагноз бывает необходим для правильного выбора лекарства. Сегодня уже существуют методы «таргетного» или персонализированного лечения, то есть, направленного на борьбу с проявлениями конкретного генетического нарушения. Поломки в генах можно найти с помощью молекулярно-генетических методов, они в последние годы становятся все более информативными и доступными. Скажем, уже широко используются генетические панели, секвенирование экзома или генома. Это позволяет во многих случаях найти конкретный «сломанный» ген, из-за которого возникла болезнь. Конечно, исправлять генетические поломки пока невозможно, но зато выявление виновного гена может помочь выбрать лекарство, наиболее эффективное при конкретной мутации, либо, наоборот, исключить препараты, ухудшающие течение болезни. Например, при синдроме Драве, связанном с мутацией в гене под названием SCN1A, опасно применение распространённых антиэпилептических препаратов (карбамазепина), а препарат стирипентол может серьёзно облегчить жизнь. При этом у пациента с похожими проявлениями болезни, но с другой мутацией, карбамазепин может быть как раз наилучшим лекарством. Без генетических исследований мы бы не смогли понять, когда и какой препарат будет обладать максимальным эффектом, а какой будет опасен.
Не все генетические эпилепсии удаётся диагностировать сегодняшними методами. Тем не менее, каждый год увеличивается база знаний, и иногда можно не сдавая повторный анализ «перечитать» файл с «сырыми данными» ранее выполненного исследования и найти нужную информацию. Такое бывает, когда мутация была описана недавно и не была известна на момент исследования, например, год назад.
Ещё один полезный момент генетической диагностики — сокращение проводимых исследований, которые могут быть дорогими и/или рискованными. Например, при уверенности в диагнозе можно не пытаться многократно повторять МРТ, особенно с наркозом, или даже избежать ненужных нейрохирургических операций.
Совершенно точно в ближайшие годы нас ждёт рост возможностей генетических исследований. Но я бы предостерег родителей от своеобразной моды на генетические тесты. Исследования должны отвечать на конкретные вопросы лечащего врача. Стоимость и популярность теста совсем не гарантирует, что он окажется нужным. Скажем, при секвенировании генома кроме (или вместо) нужной информации будет найдено много данных с неизвестным значением — это может дезориентировать и врача, и пациента. Или будут найдены мутации, связанные со страшными болезнями, которые, тем не менее, могут никогда не проявиться. Так что без лечащего врача, а лучше без коллективной работы невролога с генетиком и биоинформатиком нейрогенетический поиск может быть бесполезным.
«Генетический» диагноз бывает необходим для правильного выбора лекарства. Сегодня уже существуют методы «таргетного» или персонализированного лечения, то есть, направленного на борьбу с проявлениями конкретного генетического нарушения. Поломки в генах можно найти с помощью молекулярно-генетических методов, они в последние годы становятся все более информативными и доступными. Скажем, уже широко используются генетические панели, секвенирование экзома или генома. Это позволяет во многих случаях найти конкретный «сломанный» ген, из-за которого возникла болезнь. Конечно, исправлять генетические поломки пока невозможно, но зато выявление виновного гена может помочь выбрать лекарство, наиболее эффективное при конкретной мутации, либо, наоборот, исключить препараты, ухудшающие течение болезни. Например, при синдроме Драве, связанном с мутацией в гене под названием SCN1A, опасно применение распространённых антиэпилептических препаратов (карбамазепина), а препарат стирипентол может серьёзно облегчить жизнь. При этом у пациента с похожими проявлениями болезни, но с другой мутацией, карбамазепин может быть как раз наилучшим лекарством. Без генетических исследований мы бы не смогли понять, когда и какой препарат будет обладать максимальным эффектом, а какой будет опасен.
Не все генетические эпилепсии удаётся диагностировать сегодняшними методами. Тем не менее, каждый год увеличивается база знаний, и иногда можно не сдавая повторный анализ «перечитать» файл с «сырыми данными» ранее выполненного исследования и найти нужную информацию. Такое бывает, когда мутация была описана недавно и не была известна на момент исследования, например, год назад.
Ещё один полезный момент генетической диагностики — сокращение проводимых исследований, которые могут быть дорогими и/или рискованными. Например, при уверенности в диагнозе можно не пытаться многократно повторять МРТ, особенно с наркозом, или даже избежать ненужных нейрохирургических операций.
Совершенно точно в ближайшие годы нас ждёт рост возможностей генетических исследований. Но я бы предостерег родителей от своеобразной моды на генетические тесты. Исследования должны отвечать на конкретные вопросы лечащего врача. Стоимость и популярность теста совсем не гарантирует, что он окажется нужным. Скажем, при секвенировании генома кроме (или вместо) нужной информации будет найдено много данных с неизвестным значением — это может дезориентировать и врача, и пациента. Или будут найдены мутации, связанные со страшными болезнями, которые, тем не менее, могут никогда не проявиться. Так что без лечащего врача, а лучше без коллективной работы невролога с генетиком и биоинформатиком нейрогенетический поиск может быть бесполезным.
